Сергей Балмасов: Катар пытается подмять под себя газовую отрасль Ирана


30.01.2015

Pro-gas публикует вторую часть интервью с аналитиком Центра изучения кризисного общества Сергеем Балмасовым. В ней эксперт объясняет, что влияет на перспективы экспорта газа из стран Персидского залива. В первой части интервью речь шла о газовой программе Алжира.

- В то время как Евросоюз и США усиливают санкции против России, параллельно происходит смягчение санкционного режима по отношению к Ирану. Есть ли у него шансы заменить Россию на газовом рынке Европы?  

- Чтобы комплексно ответить на данный вопрос, необходимо обратить внимание на историю взаимоотношений Тегерана с Вашингтоном и Брюсселем. Санкции в отношении Ирана стали ослабевать еще до нынешнего кризиса в отношениях России с Западом. А сама тенденция к «расконсервации» Исламской Республики стала просматриваться еще с 2007 г. Тем самым США фактически повторили свой политический маневр 1970-х гг., приведший к размораживанию отношений с Китаем. Это традиционная схема выстраивания отношений для Вашингтона, «поручающего ответственность» в проблемных регионах явным «центрам силы».

Однако речь в данном случае идет не только о политической ситуации в районе Персидского залива, но и об энергетическом аспекте экономических отношений. И теперь США готовы повторить это в отношении Ирана. Так, Тегеран с подачи Запада стал активно позиционировать себя как государство с самыми большими запасами газа в мире.

Параллельно в ежегодном обзоре 2014 г. ВР также поставила его на первое место по этим показателям, указав, что он располагает запасами газа на 2,5 трлн. кубометров больше, чем Россия. Причем открытая, независимая и полноценная оценка иранских газовых запасов не проводилась. Страна ведь до сих пор, по сути, закрыта для осуществления подобных исследований.

И вообще, методика подсчета газовых запасов (как и ежегодных показателей добычи) у BP весьма странная. Например, нередко в ее обзорах отмечались явные пробелы по данным газодобычи в ряде стран бывшего СССР. Кроме того, эксперты BP традиционно и не всегда оправданно занижают соответствующую отчетность по многим газодобывающим государствам.

Однако в случае с Тегераном они «почему-то» изменили данной «традиции». Скорее всего, это просто сделано по «отмашке сверху». В любом случае, подобная ситуация служит важным индикатором, что Запад действительно рассматривает в перспективе Иран как одного из важнейших партнеров в газовой сфере.

Развитие сотрудничества затрудняет то, что иранское руководство традиционно несговорчиво и неуступчиво в диалоге с иностранными партнерами, пытающимися форсировать процесс. Заинтересованность Запада в данном случае видна невооруженным глазом. Та же Меркель делала соответствующее приглашение иранскому президенту Роухани в начале 2014 года, заявив, что она ждет иранский газ на европейском рынке.

Впрочем, здесь сразу возникла проблема. И хотя глава энергетической отрасли Ирана, положительно отреагировав на такое пожелание, официально заявил, что Тегеран не намерен снижать цену ниже $495 за тысячу кубов. Впрочем, даже для получения газа по такой стоимости до сих пор не созданы реальные условия ввиду отсутствия коммуникаций для его поставок.

Во всяком случае, в ближайшей перспективе Иран не в состоянии перебросить в Европу большие объемы газа. Для этого необходимо в течение нескольких лет вкладывать крупные инвестиции в развитие его энергетической отрасли и соответствующих коммуникаций. В том числе и СПГ, поскольку Исламская Республика физически не может пока быстро нарастить его экспорт.

Но существуют возможности Катара. Взять, к примеру, знаменитое газовое месторождение «Южный Парс», на котором, несмотря на западные санкции, с позволения Тегерана в последние годы активно работали катарцы. Их фактическое присутствие в иранской газодобыче во многом и позволяло Исламской Республике наращивать показатели производства «голубого топлива». Благодаря их присутствию Запад получает возможность постепенно расконсервировать Иран через поставки СПГ.

- Получается, добывать они будут на части Ирана и поставлять газ на СПГ заводы в Катар?

- Как вариант. Последние два года катарцы не скрывают подобного намерения. Не случайно, что свое самое большое месторождение «Северное» они законсервировали. За счет чего происходит рост их добычи? В том числе за счет Ирана. С большинством арабских монархий у Ирана отношения напряженные, чего нельзя сказать про Катар и Оман. Доха и Маскат могут критиковать Тегеран, но при этом сотрудничают с ним в экономике и в первую очередь, в энергетических вопросах. 

- Оман на Западе рассматривается как перспективное для вложений инвестиций государство. Были даже упоминания о «втором Катаре»…

- Пока западники оценивали его потенциал невысоко, полагая, что он обладает лишь около 900 млрд кубометров газа. На самом деле, эти выводы очень поверхностные. Его газовая отрасль очень перспективная.

- Возможна ли еще битва за Оман?

По факту негласно борьба за него уже ведется, чем и пользуется его руководство, которое позиционирует себя в ближневосточных делах приблизительно так: мы и не с Саудовской Аравией, и не с Ираном, и не со Штатами. Мы посредник между ними, пользующийся всеми выгодами такого положения.

В то время как Оман активно развивает энергетическое сотрудничество с Ираном, он имеет союзнические гарантии от США и Великобритании. Но при этом он пытается перестраховаться и за счет развития соответствующего сотрудничества с Тегераном. Не случайно, что саудиты также недавно обвиняли султана Омана Кабуса бен Саида в предоставлении на своей территории, у стратегически важного для транспортировки танкеров через Ормузский пролив, базы иранскому секретному спецподразделению.

Одна из причин, почему Тегеран извлекает из сотрудничества с Маскатом такой профит – то, что он даже во время санкций вкладывал туда немалые инвестиции, очень пригодившиеся Оману для решения ряда серьезных проблем. Помимо снижения добычи нефти и отсутствия наследника у самого султана сохраняется угроза «арабской весны». Для ее минимизации ему крайне необходимы дополнительные ресурсы. И с помощью Ирана он заблаговременно амортизировал данную проблему, сделав одну из главных ставок в дальнейшем развитии страны на расширение добычи газа.

Не меньшее влияние имели и растущие разногласия с соседями. У Омана такие же серьезные, как у Катара, проблемы с Эмиратами и с саудитами, поддержавшими в начале 2011 г. заговор, в результате которого Кабус едва не стал еще одной жертвой «арабской весны». Официальный Маскат полагает, что с подачи Саудовской Аравии его организовали спецслужбы ОАЭ, рассчитывавшие в условиях нестабильности отхватить часть территории Омана с шельфом, где якобы расположены серьезные газовые месторождения.

И всеми этими региональными противоречиями, в первую очередь, с Катаром, очень умело пользуется Иран, который параллельно подогревает амбиции лидеров аравийских монархий.

- А Катар не боится, что Иран в итоге станет его конкурентом на газовом рынке?

Катарцы же, судя по всему, сами вывозят иранский газ. Вариант какой? При постепенной расконсервации Ирана туда придут «западники» и будут этот газ сами добывать. Поэтому в интересах Дохи сейчас сотрудничать с Тегераном. По крайней мере, попытаться подмять эту отрасль под себя, пока этого не сделали другие. Т.е. опередить процесс отмены санкций.

Понятно, что Западу не удастся поставить под свой контроль иранский энергетический сектор, как не удалось в течении целых десятилетий сломить санкциями правящий режим аятолл. Для получения серьезных позиций в соответствующем секторе на этой уйдут годы, в том числе уйдут на возведение соответствующей инфраструктуры. Однако это уже не столь отдаленная перспектива. Уже сейчас Иран не только активно наращивает газовое производство, но и строит коммуникации, необходимые для транспортировки сырья на внешний рынок.

Как бы там ни было, интересы Дохи и Запада сейчас сходятся: они рассчитывают потеснить Россию на энергетическом рынке при помощи иранского газа. Важно, что по оценкам западных экспертов, Катар в ближайшие обозримые годы в состоянии увеличить почти в 1,5 раза свое производство СПГ без расконсервации собственного «Северного» месторождения.

- Они собираются снимать мораторий на строительство новых мощностей?

- Дополнительные производственные мощности уже созданы. Не исключено, что после передачи власти в стране эмиру Тамиму Доха может пойти еще дальше. Кроме того, Катар может в перспективе использовать и алжирские мощности. Так, ему удалось в июле 2014 г. добиться ратификации Алжиром заключенных в январе 2013 года двусторонних соглашений о развитии газовой отрасли этой страны. Нельзя исключить, что сейчас она будет активно вкладываться в алжирский газ, в чем Катар проявлял заметную заинтересованность в последние несколько лет. 

Проблема в том, что с Алжиром тяжело договариваться ввиду наличия там многочисленных разнонаправленных клановых интересов. Однако катарский эмир смог добиться почти невозможного благодаря своей личной настойчивости и умению расположить к себе даже враждебно настроенных к нему алжирских лидеров.

Например, он регулярно приезжал в Алжир, приглашая на соколиную охоту – признак наивысшего доверия и уважения в среде арабской политической элиты. И подобное упорство, в конце концов, дало свои плоды. Не исключено, что и на этот раз ему удастся добиться новых успехов.

- Это тоже делалось с целью отсечь западные компании от газовой отрасли? 

- Дело в том, что пока не сняты прежние ограничения, газовый сектор Алжира для западных компаний видится не особенно привлекательным. Той же Total там не позволяли заметно расшириться. Между тем, при наличии такого «пакета возможностей» с газом из разных стран Катар в случае необходимости может играть и против интересов Ирана, и против России и даже Запада. Для катарского эмира первоочередными являются его собственные интересы, он не хочет ни под кого подстраиваться. У него имеются свои планы на завоевание газового рынка. Этим во многом и было обусловлено его конечное нежелание входить в совместный с Россией проект «Ямал СПГ». 

- Получается, Катар будет развивать своих конкурентов? Тот же Алжир сможет потеснить Катар на рынке СПГ.

- Алжиру не удастся это сделать хотя бы потому, что катарские инвестиции будут задавать алжирской стороне характер развития ее газовой отрасли. Сами алжирцы не в состоянии без иностранной помощи даже просто поднять свою энергетическую отрасль и сохранить нынешние показатели добычи.

- Это делается только ради прибыли?

- Не только. Контроль над определенными газовыми проектами дает серьезные козыри для того, чтобы играть глобально. 

- А европейцы как-то реагируют на активность Катара, на то, что он подминает под себя Иран, Алжир?

- Подобные трактовки являются преувеличением. Ему лишь дали возможность зайти на алжирский и иранский энергетические рынки без предоставления «контрольного пакета». С другой стороны, Запад периодически дает Катару «щелчки по носу», указывая границы, которые не следует переходить. 

Просто с другой стороны европейцы сами не против использования «катарского клапана» в стремлении диверсифицировать газовые потоки. Особенно ввиду реально наметившегося соответствующего сотрудничества между Москвой и Анкарой.

Многие в Евросоюзе считают, что нельзя из Турции с помощью иранского, или российского, или туркменского, или азербайджанского газа делать такого монстра, который будет управлять потоками сырья и шантажировать Брюссель. Диверсификация потоков сырья предполагает в том числе стремление самостоятельно управлять ими.

Возвращаясь к Катару, необходимо указать, что эту страну недаром называют «рычащая мышь», которую при необходимости Запад может быстро загнать в угол. Несмотря на свою агрессивную политику, она тотально зависит от военно-технического сотрудничества с Вашингтоном. США – гарант их военной безопасности. А без западного заступничества Саудовская Аравия и Эмираты, с которыми у него отношения очень тяжелые, способны грубо «поставить» Доху «на место». В том числе потому, что Катар занялся на их территории подрывной деятельностью.

- А Турция с Ираном готова договариваться?

- Связи между ними резко активизировались. Особенно с конца 2013 – начала 2014 гг., когда они неоднократно обменивались визитами делегаций на самом высшем уровне. В результате ими были подписаны важные соглашения, в том числе и по энергетике, все детали которых пока не были раскрыты. 

Однако Тегеран не намерен замыкаться в столь важном вопросе как транспортировка стратегически важного сырья исключительно на Анкару. Главное для Ирана сейчас – гарантированно обеспечить бесперебойный транзит своих энергоресурсов как на Запад, так и в Китай. У него имеются серьезные запасы газа, но нет реальных возможностей его перебросить на внешние рынки. Если мы вспомним, иранцы не без помощи КНР достроили до Пакистана свой газопровод, откуда далее они намеревались протянуть его в Поднебесную. Но дальше этого дело пока не пошло. В том числе по причине непростой внутриполитической ситуации в стране и вокруг нее.

Есть идея развивать иранский СПГ, которая сейчас только начинает реализовываться, но на это нужно время. Тот же Катар поднимал свою газовую отрасль как минимум с середины 1990-х годов. И лишь в 2006 году многие заметили: «Вот новая газовая держава».

- А Ирану кто-то может технологию дать, чтобы СПГ-заводы строить? Сами-то они их не построят.

- Нельзя исключать, что получится что-то с катарцами. И вообще, в этом заинтересованы все потребители газа от Запада до Китая. 

- Что может повлиять на эти планы?

- Катар с тревогой смотрит на происходящие процессы расширения списка экспортеров голубого топлива и его объемов у конкурентов. В этой связи он стремится опередить этот процесс и навязать им свои условия, позволяющие контролировать часть рынка и влиять на ситуацию в тех же Ираке и Иракском Курдистане, руководство которых рассчитывало в 2016 г. также запустить масштабные газовые проекты. 

Однако нынешнее расширение конфликта сделает невозможным реализацию становления газовой отрасли Багдада и Эрбиля. Важно заметить, что на их газ во многом и рассчитывала Турция, стремящаяся стать главным мировым газотранспортным узлом. Причем еще до появления «Исламского государства» запуску там действовали боевики Курдской рабочей партии, регулярно устраивающие там теракты, и, как показывает практика, гарантировать безопасность функционирования трубопроводов там не удается.

- Получается, масштабные объемы газа пустить на рынок все равно не удастся? К тому же, если это будет СПГ, наверное, он уйдет в Азию? Там же цены выше.

- В последнее время Катар как раз был недоволен тем, что Россия фактически сбивала цены в том числе и в отношении азиатских потребителей. Несмотря на это, Азия до последнего времени действительно была очень притягательной для мировых производителей газа. 

Алжирцы также стали благоволить к катарцам, дескать, мы пустим вас на рынок, но вы нас тоже пролоббируйте, чтобы мы присутствовали в Азии. Им также не нравится, что европейцы давят на их отрасль.

Но с Азией тоже не все так просто. Причем у Индонезии, Малайзии и другие газопроизводители (например, Австралия), увеличивавшие производство газа, способствуют дальнейшему снижению цен в регионе на сырье.

- Если много СПГ проектов выйдет на рынок, цена упадет…

- Многое здесь будет зависеть от развития внешнеполитической ситуации. Опять же приходится учитывать состояние нынешнего кризиса. Мы не можем реально и точно предсказать объемы потребления в связи с этими колебаниями. Многое в его решении будет зависеть и от развития ситуации на самом энергетическом рынке, например, от судьбы атомной энергетики, на которую в последние годы усилились нападки.

Ситуация в Африке с дестабилизацией Ливии, Египта и Нигерии демонстрирует, что они выбиты из числа стабильных поставщиков сырья. Однако на рынок готовы выйти другие производители. Так, существуют планы на развитие газодобычи в Эмиратах, реализация которых позволит вывести газодобычу на экспортный уровень. Серьезные коррективы в негативную для России сторону может внести и реализация существующих планов на развитие газовой отрасли Азербайджана и стран Центральной Азии.  

У Саудовской Аравии тоже очень серьезный потенциал в газовой сфере, хотя пока она потребляет свой газ сама, фактически не поставляя его на рынок, хтя возможности для этого у них есть.

- Возникает вопрос относительно способа переброски газа из аравийских монархий. Для них приоритетны проекты СПГ или завершение операции с Сирией, что позволит им построить газопровод?

- Это наивыгоднейший маршрут, учитывая его протяженность и наличие в районе сирийских портов перерабатывающих мощностей, которые в перспективе можно расширить. Но в текущей ситуации стабилизация Ирака и Сирии пока невозможна. Сейчас ситуация там патовая. Асад не может одолеть оппозицию, которая, в свою очередь, не может одолеть его. В любом случае, в ситуации хаоса запуск газопроводов невозможен. 

- А боевиков в Сирии кто сейчас спонсирует – Саудовская Аравия или Катар?

- Есть разные группировки, опирающиеся на целый ряд иностранных спонсоров. В 2013-14 гг. Катар утратил контроль над значительной частью «своих» боевиков. В результате там усилилась Саудовская Аравия. Однако 2014 год преподнес сюрприз с «Исламским государством» (ИГ), которое, по разным данным, имело финансовую подпитку из катарских и кувейтских «фондов». 

Также заметна в поддержке боевиков, оперирующих на севере Сирии, Турция.

- Турции выгодно, получается, это выгодно? Она сможет одновременно вытеснить «своих» проблемных курдов в Сирию? 

- Да, Анкара не скрывает своих региональных аппетитов. Что же касается ее отношений с курдами, то для нее сейчас выгодно договориться с Рабочей партией Курдистана (РПК), чему сейчас стали противодействовать США. Несмотря на это, турецкая спецслужба MIT активизировала контакты с ее руководством в плане сближения с лидером иракских курдов Масудом Барзани, являющимся союзником Анкары. 

Однако это труднодостижимая задача. Проблема в том, что курды представляют собой крайне фрагментарную массу, расколотую многочисленными противоречиями, разделенную множеством враждующих исторически движений, взять тех же барзанистов и РПК. В Сирии у курдов та же самая ситуация.

Турции, конечно, делает все, чтобы победили барзанисты, с которыми Турцию примирили и сблизили интересы бизнеса. Барзани теперь сильно зависит от Анкары в финансовом плане. Сейчас его Турция активно поддерживает против того же «Исламского государства».

Все это дополнительно демонстрирует уязвимость исключительной ставки на газопроводы. Не случайно, что Катара изначально «ставил» на СПГ. Тот же Алжир намерен реактивизироваться именно в СПГ. Это дает ему возможность избежать зависимости от транзитеров, опасность чего была наглядно и неоднократно продемонстрирована в случае с транзитом по Украине российского сырья.

- Насколько актуальны риски транзита катарского СПГ через Ормузский пролив? 

- Судя по частоте обменов высокопоставленными визитами, сейчас между Катаром и Ираном сотрудничество только развивается во всех плоскостях. Очень интересную позицию занимает Катар в отношении иранской ядерной энергетики. Доходило до того, что старый эмир открыто заявлял, что иранская ядерная энергетика сугубо мирная, а если даже у Ирана появится ядерная бомба, то это будет лишь в интересах мира в регионе. Соответственно, пока Доха работает с Тегераном, он не угрожает его газовым поставкам, чего нельзя сказать о саудовских нефтяных танкерах. 

- То есть сейчас противостояние между Катаром и саудитами больше, чем между Катаром и Ираном?

- Абсолютно. И это дополнительно демонстрируется следующим фактом: на территории Катара 10 процентов шиитского населения. Из всех монархий Персидского залива шииты там, пожалуй, находятся в лучшем положении, поскольку Тегеран и Доха негласно договорились, что катарцы-сунниты не угнетают их. В Саудовской Аравии же шииты фактически приравнены в правах к гастарбайтерам. Это касается как свободы их вероисповедания, в том числе допуска в Мекку и в Медину, так и произвола против них правоохранительных органов. 

- Возможна ли активизация противостояния, вплоть до реального конфликта, между Катаром и Саудовской Аравией?

- Несмотря на «перемирие», достигнутое в последние месяцы, до сих пор между ними продолжается война спецслужб. Например, в Ливии и Алжире саудовцы традиционно поддерживают радикальных исламистов. Катарцы поддерживают боевые группы «Братьев мусульман», для которых саудовская королевская семья является толпой престарелых дегенератов, продавшихся «крестоносцам» и узурпировавших роль «хранителей» ключевых исламских городов Мекки и Медины. 

И достигнутый в конце 2014 г. компромисс имеет временный характер, поскольку у Катара с прочими аравийскими монархиями, особенно Саудовской Аравией и ОАЭ, имеется целый ряд практически неразрешимых проблем.

Сейчас вражда все больше смещается по линии Эмиратов. Не случайно, что там весной 2014 года объявили всеобщую мобилизацию и ввели всеобщую воинскую повинность. И все это из-за Катара. С начала 2011 года, с момента «арабской весны», в ОАЭ были раскрыты целый ряд заговоров с участием «Братьев мусульман», финансируемых Дохой, причем одна из главных ставок делалась на многочисленных гастарбайтеров, составляющих 90 процентов населения тех же Эмиратов. Это угнетенная и готовая к протестам масса. Если в России до недавнего времени трудовые мигранты имели зачастую более тысячи долларов заработка в месяц, то в странах региона их доходы редко превышают 400 долларов.

И происки в отношении иностранцев из стран «третьего мира» создают особую проблему не только для ОАЭ, но и Саудовской Аравии, где многие из них фактически находятся на положении рабов.

Примечательно, что в Катаре положение гастарбайтеров, напротив, одно из лучших в регионе. Например, в отличие от других аравийских стран им здесь разрешается создавать профсоюзы.

- А Китай свои интересы как-то в регионе отстаивает? Во время санкций именно он закупал нефть у Ирана. 

  - На то они и санкции, чтобы их преодолевать. И теперь «расконсервация» Ирана со стороны Запада может заставить Пекин развивать альтернативные проекты с другими государствами региона и усилить противостояние с Брюсселем и Вашингтоном.